Неточные совпадения
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа, лежа грудью
на столе и
положив ноги
на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Она села к письменному
столу, но, вместо того чтобы писать, сложив руки
на стол,
положила на них голову и заплакала, всхлипывая и колеблясь всей грудью, как плачут дети.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив голову к спинке кресла, и потною рукой, лежавшею
на колене, делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович встал, хотел осторожно, но, зацепив за
стол, подошел и
положил свою руку в руку Француза. Степан Аркадьич встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит, смотрел то
на того, то
на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в голове становится всё более и более нехорошо.
И знаешь, Костя, я тебе правду скажу, — продолжал он, облокотившись
на стол и
положив на руку свое красивое румяное лицо, из которого светились, как звезды, масляные, добрые и сонные глаза.
Он всё-таки взял рисунок,
положил к себе
на стол и, отдалившись и прищурившись, стал смотреть
на него.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного
стола,
на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности.
Положив локти
на стол, он склонил
на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет
на русском языке.
Должно быть, заметив, что я прочел то, чего мне знать не нужно, папа
положил мне руку
на плечо и легким движением показал направление прочь от
стола. Я не понял, ласка ли это или замечание,
на всякий же случай поцеловал большую жилистую руку, которая лежала
на моем плече.
— Вот ключ! (Он вынул его из левого кармана пальто и
положил сзади себя
на стол, не глядя и не оборачиваясь к Дуне.) Берите; уходите скорей!..
— Что? Бумажка? Так, так… не беспокойтесь, так точно-с, — проговорил, как бы спеша куда-то, Порфирий Петрович и, уже проговорив это, взял бумагу и просмотрел ее. — Да, точно так-с. Больше ничего и не надо, — подтвердил он тою же скороговоркой и
положил бумагу
на стол. Потом, через минуту, уже говоря о другом, взял ее опять со
стола и переложил к себе
на бюро.
Одевшись совсем во все новое, он взглянул
на деньги, лежавшие
на столе, подумал и
положил их в карман.
Тихим, ослабевшим шагом, с дрожащими коленами и как бы ужасно озябший, воротился Раскольников назад и поднялся в свою каморку. Он снял и
положил фуражку
на стол и минут десять стоял подле, неподвижно. Затем в бессилии лег
на диван и болезненно, с слабым стоном, протянулся
на нем; глаза его были закрыты. Так пролежал он с полчаса.
У папеньки Катерины Ивановны, который был полковник и чуть-чуть не губернатор,
стол накрывался иной раз
на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше сказать, Людвиговну, туда и
на кухню бы не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна
положила до времени не высказывать своих чувств, хотя и решила в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только холодно.
Раскольников отдал перо, но, вместо того чтоб встать и уйти,
положил оба локтя
на стол и стиснул руками голову.
— Вот ваше письмо, — начала она,
положив его
на стол. — Разве возможно то, что вы пишете? Вы намекаете
на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой сказке и не верю ей ни в одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я знаю историю и как и отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!..
Матушка отыскала мой паспорт, хранившийся в ее шкатулке вместе с сорочкою, в которой меня крестили, и вручила его батюшке дрожащею рукою. Батюшка прочел его со вниманием,
положил перед собою
на стол и начал свое письмо.
Княжна молча встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от
стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом. Старуха
положила себе меду в чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни
на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
Она замолчала, взяв со
стола книгу, небрежно перелистывая ее и нахмурясь, как бы решая что-то. Самгин подождал ее речей и начал рассказывать об Инокове, о двух последних встречах с ним, — рассказывал и думал: как отнесется она?
Положив книгу
на колено себе, она выслушала молча, поглядывая в окно, за плечо Самгина, а когда он кончил, сказала вполголоса...
— Языческая простота! Я сижу в ресторане, с газетой в руках, против меня за другим
столом — очень миленькая девушка. Вдруг она говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как любуетесь моими панталонами», — она сидела,
положив ногу
на ногу…
А Прейс — за
столом,
положив на него руки, вытянув их так, как будто он — кучер и управляет невидимой лошадью. От зеленого абажура лампы лицо его казалось тоже зеленоватым.
Самгин пошел за ним. У
стола с закусками было тесно, и ораторствовал Варавка со стаканом вина в одной руке, а другою
положив бороду
на плечо и придерживая ее там.
Память показывала картину убийства Тагильского, эффектный жест капитана Вельяминова, — жест, которым он
положил свою саблю
на стол пред генералом.
Дьякон
положил руки
на стол, как
на клавиши рояля, и сказал тихо, как мог...
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у
стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников,
положив локти
на стол и высунув голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...
И, сжав пальцы рук в кулачок,
положив его
на край
стола пред собой, она крепким голосом сказала...
И,
положив локти
на стол, заговорил сиповатым голосом, изредка вывизгивая резкие ноты, — они заставили Клима вспомнить Дронова.
— Слышали? — спросил он, улыбаясь, поблескивая черненькими глазками. Присел к
столу, хозяйственно налил себе стакан чаю, аккуратно
положил варенья в стакан и, размешивая чай, позванивая ложечкой, рассказал о крестьянских бунтах
на юге. Маленькая, сухая рука его дрожала, личико морщилось улыбками, он раздувал ноздри и все вертел шеей, сжатой накрахмаленным воротником.
Вошли Алина и Дуняша. У Алины лицо было все такое же окостеневшее, только еще более похудело; из-под нахмуренных бровей глаза смотрели виновато. Дуняша принесла какие-то пакеты и,
положив их
на стол, села к самовару. Алина подошла к Лютову и, гладя его редкие волосы, спросила тихо...
В пекарне становилось все тише,
на печи кто-то уже храпел и выл, как бы вторя гулкому вою ветра в трубе. Семь человек за
столом сдвинулись теснее, двое
положили головы
на стол, пузатый самовар возвышался над ними величественно и смешно. Вспыхивали красные огоньки папирос, освещая красивое лицо Алексея, медные щеки Семена, чей-то длинный, птичий нос.
— Пестрая мы нация, Клим Иванович, чудаковатая нация, — продолжал Дронов, помолчав, потише, задумчивее, сняв шапку с колена,
положил ее
на стол и, задев лампу, едва не опрокинул ее. — Удивительные люди водятся у нас, и много их, и всем некуда себя сунуть. В революцию? Вот прошумела она, усмехнулась, да — и нет ее. Ты скажешь — будет! Не спорю. По всем видимостям — будет. Но мужичок очень напугал. Организаторов революции частью истребили, частью — припрятали в каторгу, а многие — сами спрятались.
— Перестаньте защищать злостных банкротов, — гремел Хотяинцев,
положив локти
на стол и упираясь в него. — Партию вашу смазал дегтем Азеф, ее прикончили ликвидаторы группы «Почин» Авксентьев, Бунаков, Степа Слетов, бывший мой приятель и сожитель в ссылке, хороший парень, но не политик, а наивнейший романтик. Вон Егор Сазонов застрелился от стыда за вождей.
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова
положив локти
на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
И,
положив тетрадь
на стол, прижав ее розовой, пухлой ручкой, непреклонно потребовал...
Откашлялся, плюнул в платок и
положил его
на стол, но сейчас же брезгливо, одним пальцем, сбросил
на пол и, снова судорожно вытирая лоб, виски салфеткой, забормотал раздраженно...
Ротмистр Попов всем телом качнулся вперед так, что толкнул грудью
стол и звякнуло стекло лампы, он
положил руки
на стол и заговорил, понизив голос, причмокивая, шевеля бровями...
— Я догадалась об этом, — сказала она, легко вздохнув, сидя
на краю
стола и покачивая ногою в розоватом чулке. Самгин подошел,
положил руки
на плечи ее, хотел что-то сказать, но слова вспоминались постыдно стертые, глупые. Лучше бы она заговорила о каких-нибудь пустяках.
Хозяин квартиры в бархатной куртке, с красивым, но мало подвижным лицом, воинственно встряхивая головой,
положив одну руку
на стол, другою забрасывая за ухо прядь длинных волос, говорил...
И вдруг,
положив локти
на стол, сжав пальцы горкой, спросил вполголоса...
Он послушно
положил руки
на стол, как
на клавиатуру, а конец галстука погрузил в стакан чая. Это его сконфузило, и, вытирая галстук платком, он сказал...
— Где тут две гривны были
на столе? вчера я
положил…
Потом уж он не осиливал и первого тома, а большую часть свободного времени проводил,
положив локоть
на стол, а
на локоть голову; иногда вместо локтя употреблял ту книгу, которую Штольц навязывал ему прочесть.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только
положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня!
На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у
стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать
положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него
на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Захар только отвернется куда-нибудь, Анисья смахнет пыль со
столов, с диванов, откроет форточку, поправит шторы, приберет к месту кинутые посреди комнаты сапоги, повешенные
на парадных креслах панталоны, переберет все платья, даже бумаги, карандаши, ножичек, перья
на столе — все
положит в порядке; взобьет измятую постель, поправит подушки — и все в три приема; потом окинет еще беглым взглядом всю комнату, подвинет какой-нибудь стул, задвинет полуотворенный ящик комода, стащит салфетку со
стола и быстро скользнет в кухню, заслыша скрипучие сапоги Захара.
Иван Матвеевич взял письмо и привычными глазами бегал по строкам, а письмо слегка дрожало в его пальцах. Прочитав, он
положил письмо
на стол, а руки спрятал за спину.
— Куда ж его
положили — почему мне знать? — говорил Захар, похлопывая рукой по бумагам и по разным вещам, лежавшим
на столе.
Захар принес старую скатерть, постлал
на половине
стола, подле Обломова, потом осторожно, прикусив язык, принес прибор с графином водки,
положил хлеб и ушел.
Но Обломов
положил голову
на стол и задремал.
На третий день праздника она влетает ко мне в дорожном платье и с саквояжем, и первое, что делает, —
кладет мне
на стол занятые у меня полтораста рублей, а потом показывает банковую, переводную расписку с лишком
на пятнадцать тысяч…
Она сидит, опершись локтями
на стол,
положив лицо в ладони, и мечтает, дремлет или… плачет. Она в неглиже, не затянута в латы негнущегося платья, без кружев, без браслет, даже не причесана; волосы небрежно, кучей лежат в сетке; блуза стелется по плечам и падает широкими складками у ног.
На ковре лежат две атласные туфли: ноги просто в чулках покоятся
на бархатной скамеечке.
Она вытащила из сундука, из-под хлама книгу и
положила у себя
на столе, подле рабочего ящика. За обедом она изъявила обеим сестрам желание, чтоб они читали ей вслух попеременно, по вечерам, особенно в дурную погоду, так как глаза у ней плохи и сама она читать не может.